Минуло 80 лет с начала Великой Отечественной войны. Совсем немного остается в живых тех, кто победу в ней добывал на полях сражений и ковал в тылу. Кроме дат 22 июня и 9 мая, объединяющих всех, у каждого из них имеется свой день в этой войне, запомнившийся больше других. Есть он и у Ингеборг Львовны Шульц, нашей соотечественницы, жительницы Таллинна, которой скоро исполнится сто лет. Несмотря на возраст, всё, что с ней в жизни происходило, она хорошо помнит. Помнит и день 3 июля, когда вместе с матерью и младшим братом ее по железной дороге отправили в эвакуацию.

Гостям Ингеборг Львовна рада, встречает в дверях. Принимая цветы, сообщает, что на самом деле сто лет ей исполнится 1 января следующего, 2022 года. Появилась на свет, можно сказать, под звон бока­лов: Новый год — в двенадцать, а она родилась в полтретьего ночи. «Меня вынесли и показали родным. Ведь я же в домашних условиях родилась, роддомов не было. Говорят, что я улы­балась», — рассказывает собеседница журналисту издания «Инфоринг».

Внешне серьёзная, Ингеборг Львов­на, на самом деле, охотно откликается на шутку, готова и сама пошутить, в том числе и над собой. «У меня толь­ко ноги больные, — объясняет она, — то есть то, что находится внизу, а рот-то — наверху! И у него нет причин не сме­яться». При этом сообщает, что роди­лась в Валга, на границе с Латвией. Отец по национальности был немцем, мама русской, так же — русская, запи­сали и в ее свидетельстве о рождении. Но Ингеборг — имя скандинавское.

ВОЙНА

-Папа был лесным бракёром, со­ртировал древесину и работал в основном в лесу, а мама дома вос­питывала детей — меня с братом. Окончив начальную русскую школу, я потом пошла в эстонскую. Первый год в ней оказался трудным, я даже неуд получила. А так, никаких забот не было, мы были предоставлены сами себе: бегали повсюду с друзья­ми, лазили по заборам, забирались в соседские сады за яблоками, хотя у самих они дома росли. Зимой ни лыж, ни коньков у нас, детей, не было.

Ингеборг Львовна рассказывает, что училась до 1939 года, а когда школу закончила, с мамой и братом переехала в Таллинн, отец же остал­ся в Валга. Знает, что перед войной он работал в военкомате, но потом его самого забрали в армию и отпра­вили в Россию для распределения в какую-то часть. Что с отцом случи­лось дальше, собеседница не знает. Племянник потом, уже после войны, выяснял, искал, но никаких следов не нашел — считается, что пропал без вести.

-В 1939 году я поступила на свою первую работу. Тогда за театром «Эстония» находилась типография \/б1те, в ней я и начинала. А потом меня перевели на электростанцию, где я работала уже до самой войны, которая началась 22 июня. К нам пришли ночью 3 июля сказать, что получен приказ на эвакуацию, и мы наутро с чемоданом явились на вок­зал — мама, брат и я. На нас — летняя одежда, ничего другого мы с собой не взяли, думали, уезжаем на несколько недель, а оказалось, что на целых пять лет.

Это произошло в районе Нарвы. Машинист увидел приближающийся немецкий самолёт и остановил со­став — все бросились врассыпную. Но тот пролетел мимо, а вскоре впере­ди послышались взрывы: оказалось, там дальше шёл другой поезд, такой же товарняк, но уже с депортируемы­ми. Их-то и разбомбили. Ждать, пока приведут в порядок пути, пришлось долго, но все были счастливы, что остались живы, и потом уже спокойно ехали до самого конца.

-Дорога заняла полмесяца и толь­ко 20 июля мы прибыли на место — в Челябинскую область. Как приехали, нас сразу посадили на машину и повезли километров за тридцать в Далматовский район, колхоз «Сво­бодный труд». Дали комнату в доме, хозяевам которого пришлось потес­ниться. При этом могу сказать: где бы мы ни были, к нам везде хорошо относились.

В ЭВАКУАЦИИ

Ингеборг Львовна вспоминает, что первая работа, на которую ее назна­чили, была косить траву. Потом дали грабли сено грабить, также вместе со всеми она и зерно веяла. Когда удавалось зерна в рукавицы набрать и домой принести — кашу из него ва­рила. Еще ходила на лесозаготовки и занималась вязанием, за которое давали какие-то продукты. Помнит, что картошка в колхозе очень вкусная была. Худенькая в Эстонии, она там вдруг поправилась.

-Не знаю почему, но с собой в эвакуацию я взяла пачку открыток с иностранными киноактерами. Шесть центов они тогда стоили, и у меня их накопилось много. Так вот, эти открытки меня в колхозе вы­ручили. Там ведь все колхозники ча­стушки пели, я тоже хотела, но слов не знала, а бумаги, чтобы их запи­сать, не было. И я тогда эти слова стала на задней стороне открыток писать. Так и привезла их обратно в Таллинн, где они до сих пор у меня на окне стоят — актеры и актрисы из известных кинофильмов.

Собеседница рассказывает, что в колхозе она пробыла один год с не­большим, после чего ее послали в город Егорьевск Московской области, где располагался учебный комбинат, готовивший для Эстонии кадры по са­мым разным направлениям. Ингеборг Шульц посадили за печатную машин­ку, обучили стенографии, одновре­менно она занималась и комсомоль­ской работой.

-В этом комбинате существо­вала партийная школа, в которой я скоро стала учиться. Сначала прошла курсы, после чего окончила одногодичную партийную школу, по­том двухгодичную. Вот сейчас они всё про оккупацию говорят. Никакой оккупации не было! Это наш эсто­нец с трибуны просил взять нас в состав Советского Союза. Еще до войны. Помните, сколько республик в нем было? После того, что слу­чилось в начале 90-х годов, я свой партбилет сохранила, не отдала.

По словам Ингеборг Львовны, мама после ее отъезда в Егорьевск

некоторое время еще оставалась в колхозе, но потом приехала к дочери и работала в библиотеке при учеб­ном комбинате до самого окончания войны, после чего уже вместе они возвратились в Эстонию. А брата, ког­да ему исполнилось восемнадцать, из колхоза призвали сразу в армию, отправили в эстонский стрелковый корпус, который тогда только форми­ровался на Урале, и он успел немного повоевать.

СНОВА ДОМА

В Таллинн Ингеборг Шульц верну­лась в конце 1945 года. Помнит, как с мамой расчищала развалины на улице Харью, как делала это у театра «Эстония», на углу Тынисмяги и Пяр­ну маантеэ. Непродолжительное вре­мя работала на радио, потом уехала в Килинги-Нымме, где была заведу­ющей кабинетом партпросвещения, ездила по колхозам, читала лекции. В общем, все время находилась на пар­тийной работе и имела дело с людь­ми.

-Моё последнее место работы, где я работала дольше всего — Тал­линнский машиностроительный завод, куда я попала в 1956 году. Пришла переводчицей, потом меня поставили на партийную работу. Секретарем заводского парткома тогда был Николай Югансон. Я вела протоколы собраний, составляла разные списки. Ещё подпиской зани­малась, у меня грамоты и от «Прав­ды», и от «Труда» есть, от всех га­зет Советского Союза — именно за работу по подписке.

В деревне Янеда у Таллиннского машзавода была своя база отдыха, где летом заводчане собирали яго­ды и грибы, ловили рыбу, занима­лись спортивным ориентированием, а зимой катались на лыжах. Ингеборг Шульц и здесь показывала всем при­мер. В советское время женщины ухо­дили на пенсию в 55 лет, но она про­работала дольше, ее уже перевели в канцелярию, где она и оставалась вплоть до начала 90-х годов. В это время Эстония восстановила свою независимость, завод приватизирова­ли, и он изменил свой профиль, поме­нялись и люди, работающие на нем.

—               В 2013 году самые активные из наших бывших работников создали Совет ветеранов завода, что дало возможность всем нам вновь видеть­ся друг с другом. Такие встречи Со­вет организует раз в год, и почти на всех я присутствовала. Только вот ноги, ноги! Пока они действовали,

я везде бегала, была и на встрече, посвященной 150-летнему юбилею Таллиннского машзавода, ведущего свою историю от дореволюционного предприятия Франца Крулля, и даже на сцену поднималась.

ПИСЬМО ОТ ПУТИНА

Ингеборг Львовна до сих пор зани­мается утренней гимнастикой: вклю­чает телевизор, находит нужную про­грамму и вместе с ее ведущим делает упражнения. Вот только когда тот го­ворит — «ложитесь на пол», она ло­жится на диван, потому что на пол-то ляжет, но как потом встать? Собесед­ница следит за собой, об этом говорят ее аккуратная прическа и маникюр.

— Я и губы крашу! А как же! Вот только ходить некуда, да и не могу — передвигаюсь с помощью специаль­ного приспособления. Спасибо тем, кто меня поддерживал все эти годьу и делает это сейчас, в_ первую оче- редь, бывшим заводчанам Галине Васильевой и ее мужу. У меня уже была медаль, врученная еще в 1945 году,- «За доблестный труд в Великой От­ечественной войне», но недавно бла­годаря их участию мне вручили еще, одну, юбилейную — «75 лет Победы».

Едва ли не больше, чем медалями, дорожит собеседница письмом, полу­ченным ко Дню Победы 9 мая. «Ува­жаемая Ингеборг Львовна! Примите сердечные поздравления с Днем Победы. Вы и ваши товарищи, весь народ, с честью выполняли высокую освободительную миссию, сокруша­ли нацизм, спасая народы Европы от порабощения. Наш долг — бережно хранить память о великом подвиге по­бедителей и передавать ее будущим поколениям. Желаю вам доброго здо­ровья, успехов и благополучия. Пре­зидент Российской Федерации Вла- димир Путин».

Не забывают Ингеборг Шульц и старейшины района, в котором она живет, поздравляя с днем рождения, а продукты социальный работник до­мой каждую неделю приносит. «Вот только окна меня беспокоят, — гово­рит она в конце. — Недавно еще сама их мыла — подоконник широкий, стул можно поставить, но теперь с этим сложнее». Зато читает она по-преж­нему много и кроссворды разгадыва­ет, а то, что память у Ингеборг Львов­ны отличная и она помнит все детали происходившего с ней 80 лет назад, журналист издания «Инфоринг» убе­дился лично, побывав у нее в гостях.

Александр АЙСБЕРГ

02.07.2021 -08.07.2021